Интерес в глазах собеседника только рос, и это не могло не радовать Костю, хотя причины этому он назвать не смог бы. Просто хотелось нравиться этому представительному мужчине. Возможно, он играл только на руку делам своих родителей, но, насколько Костя слышал, они лишь спонсировали некую кампанию мистера Крестовски. В любом случае, свою задачу, как сын Романовых – нравиться всем окружающим – он выполнял безупречно.
- Ты представляешь, живой еврей!
Константин едва подавил глупый смешок, наблюдая за выражением лица Антона и слушая его интонацию. Да, эта тема совершенно не вписывалась в понятие светских бесед, но их ведь никто не слышал.
- Главное, оставайтесь живым, пока мы с вами разговариваем. А то дурно подумают про меня, - Костя улыбался губами и взглядом, отчего был похож на маленького чертенка, так и норовящего нашкодить.
Он прекрасно понимал, что с каждым годом Европа становилась все более «толерантной». Каждое слово высокопоставленных и просто богемных лиц оценивалось при помощи этой меры, а уж тем более речи на счет угнетенных ранее наций. Чаще о них просто молчали. Этого Романову-младшему было не понять. Уж он-то со своей стороны предпочел бы ненависть игнорированию. Наверное, именно поэтому он сейчас так неосторожно затронул национальную тему, и даже тонко пошутил.
Мысленно он представил эту ситуацию в двух вариациях. В первой его находят на балконе с мертвым мужчиной, к примеру, англичанином, в другой – с мертвым евреем. Кажется, любой человек сможет с точностью определить, из чего подняли бы большую шумиху на территории Лондона.
К сожалению, продолжить эту разбавленную юмором беседу не удалось. Их уединение было нарушено, и Константину оставалось лишь вежливо улыбнуться вошедшему, выражая мимикой свои соболезнования по поводу плохого самочувствия. Приостановившись у двери, парень пропустил вперед Антона, успев еще разок посмотреть на его гордый хищный профиль. Придерживая дверь, Костя замешкался на пару секунд, вдыхая чистый воздух и «нырнул» в помещение, уже напрочь пропахшее дорогими духами.
***
Ma il mio mistero è chiuso in me, il nome mio nessun saprà! No, no!
Костя торопливо шел по блестящим камням тротуара, сунув руки в карманы черного пальто. Дождь все не унимался… Черт бы побрал этот туманный Лондон! Еще несколько часов назад светило яркое солнце, потом наступил славный теплый вечер без единого облака на горизонте. Костя забрел в местный ресторан, где встречался с друзьями, а вышел уже в ливень.
Конечно, зонт сиротливо лежал дома, сухой и теплый, зараза… Вжимая голову в плечи и отстукивая зубами совсем не в ритм играющей в наушниках оперы, он перескочил через весело журчащий ручей.
Sulla tua bocca lo dirò, quando la luce splenderà!
Что за мужчина был этот принц? Из-за его выходки должно погибнуть уйма народа, а он радуется и поет арии. Нет, однозначно нужно было послушать что-то без слов, но доставать плеер мокрыми руками не хотелось. Тем более он почти добрался до метро, заветная вывеска манила издалека.
Ed il mio bacio scioglierà il silenzio che ti fa mia!
«Ох уж эти итальянцы, лишь бы бабу поцеловать, на остальное плевать», - вздохнул про себя Костя, задумавшись настолько, что просто принялся переходить дорогу. Он перешел полдороги и по отвратительной московской привычке посмотрел направо. Машин не было. Как же забилось несчастное сердце, когда гудок раздался слева! Костя едва не подпрыгнул на месте, резко крутанувшись на каблуках и упершись взглядом в чистейший капот автомобиля буквально в метре от него.
- Shit! – громко сорвалось с губ Константина по отвратительной лондонской привычке. Он поднял виновато ладонь, проговаривая водителю, раздраженно выбравшемуся из своей машины, - Простите! Мне… мне, правда, жаль…
Его чуть запинающуюся речь прервал знакомый голос, отчего-то весело окликающий его по имени с не менее знакомым акцентом. Костя чуть прищурился, стараясь смотреть против света фар.
- О, боже… - выдохнул довольно парень, узнав в статной фигуре недавнего знакомого. Раздумывать долго он не стал, обошел машину и сел на кожаное сиденье, захлопнув дверцу, - Еще раз простите. Все время долго привыкаю к лондонскому движению, - улыбнулся он, глядя на Антона, - А еще за то, что к концу поездки вымочу ваш салон, - усмехнулся Костя, откидывая с лица мокрую прядь волос.
Он вытащил из уха наушник плеера, запихнув его в карман, не выключая. Пускай себе поет дальше.