Гнев редко бывал в Париже в последние годы, но мог бы в полной мере и с уверенностью знатока утверждать, что зимы здесь почти не бывают суровыми. В отличие от Норвегии, например, да и большинства столь любимых Первородным стран. Гнев никогда не интересовался, но, наверное, у каждого из грехов были какие-то такие мелкие предпочтения по странам. Похоть наверняка любил Италию чуть больше остальных, сам Гнев предпочитал Скандинавию, а Франция, возможно, могла стать любимицей Гордыни, например, или Зависти, попеременно меняясь с Англией на этом поприще.
Наверное, Скандинавия нравилась Гневу засчет ее богатого прошлого и благодаря кровожадным, суровым людям в шкурах, с секирами, что сочиняли саги про кишки, километрами растянувшиеся на дороге, или казнили неверных через «кровавого орла». Сейчас, конечно, это все ушло в прошлое. Но в памяти Гнева все оставалось живым и необычайно красочным. Времена были проще, люди были проще и куда интереснее нынешних. Возможно, здесь легко было выявить корреляцию между суровостью природы и жестокостью людей. И во Франции люди были под стать своей зиме.
Только в этом году все слегка изменилось. Все началось со слухов о возвращении Люцифера на грешную Землю. Мало кто из смертных в действительности верил в эти пересуды – они были заняты выбором марки кукурузных хлопьев на завтрак или спорами, какой канал смотреть вечером. Но те, кто верил (в частности, практически все Церкви), почему-то причисляли эту беду к списку преступлений Грехов против человечества. Забывая о том, что без человечества сами Грехи-то существовать и не могут, и Апокалипсис ни в коем случае не был непреложным пунктом их планов на жизнь.
Проблема была в том, что в первую очередь в бред причастности Первородных к возвращению Люцифера на Землю поверили приспешники Гнева. Кто-то весьма смышленый провоцировал их речами и листовками, заставляя буквально брать в руки оружие и выходить на улицы, дабы «сеять первородный хаос во имя Гнева». Кто-то пользовался тем, что сам Гнев редко посещал свои Церкви и абсолютно плевал на свою паству. Очаги насилия и восстаний вспыхивали в самых разных городах Европы, пару раз затронув и остальные континенты. Все началось, кажется, с Германии, и постепенно разрослось, пока собратья-грехи не заставили Гнева заняться данным вопросом. В это время, когда общественность, которую подначивала Святая Церковь, и так начинала коситься совершенно недобро на прихожан Церквей Греха, раздувать пламя неприязни и открытого неодобрения было бы верхом безрассудства. Люцифер был главной проблемой, и именно им нужно было заняться в первую очередь, а не этой нелепой грызней горожан.
Отметив про себя устроить соц-опрос между Грехами по поводу любимых городов и стран, Гнев оперся о стену, разглядывая сияющие окна аэропорта Шарль-де-Голль. За окнами мягко падал снег, хмурые серые тучи закрывали небо. Вокруг сновали люди, с чемоданами и без, с орущими сопливыми детьми и визгливыми собаками, с платками у глаз и с улыбками до ушей. Сотня тысяч самых разнообразных жизней, существующих в своем определенном вакууме. Им всем было плевать на то, что далеко отсюда, в некоторых районах идет настоящая война. Баррикады на улицах, флаги Церкви Гнева, разрисованные баллончиками, солдаты с прозрачными щитами и слезоточивым газом. Ребята, принадлежащие пастве Гнева, были недалекого ума, легко возбудимые и считающие насилие своей основной целью жизни. Честно говоря, Первородному легче было бы их всех переубивать, но этот простой план упирался рогами в одну проблему – людей было слишком много. По всей Европе – каждого не уничтожишь и не запугаешь. Здесь нужно было найти одного, главного, парня (или женщину), что посмел нагло говорить от имени Гнева и призывать всех к восстанию. Он действительно был один, его речи (лицо - затемненное, голос – измененный), передавались из рук в руки на флешках, дисках, записях на мобильных – этих крысах современности. Распространялись со скоростью, о которой не могла мечтать и бубонная чума.
Именно здесь Гневу и нужна была Эбигейл, его собственный сдерживающий фактор. Без нее никакой информации греху и не удалось бы получить. В отличие от девушки, Гнев редко рассчитывал свои силы, и чаще просто убивал человека, из которого пытался выбить хоть каплю сведений. Эби была мастером своего дела. Правая рука Первородного, хладнокровная и умная. Она явно была успешней собственного прямого начальства. Именно благодаря ей удалось узнать, что руководитель восстаний на данный момент ошивается где-то в Париже. Если, конечно, слухи не врали, и он действительно был один.
Заметив свою подопечную, Гнев оторвался от стены, шагая к девушке. На этот раз выделяться из толпы ему не было никакого резона. Он и одет был по погоде, и сейчас даже собирался взять такси, чтобы ехать на нужное место вместе с Эбигейл. Рядом с ней он даже был уверен, что его поведение не выйдет за рамки, как это бывало обычно.
- Как долетела? – поинтересовался мужчина сухо, припоминая, что нужно говорить и спрашивать в таких случаях. Забавно было изображать из себя человека. Впрочем, главное, чтобы все это не вошло в привычку, как курение сигарет.
Он даже протянул руку, чтобы забрать багаж помощницы.
- Тебе нужно время на отдых? – спросил Гнев, направляясь к выходу из здания. – Или мы можем приступить к делу?
Собственно, он не был против отдыха для Эбигейл. Люди нуждались во многом, что легко было забыть существу, подобному Гневу. А ему девушка нужна была полной сил и здоровья.

Пока Эбигейл закуривала, Гнев хмуро оглядывался по сторонам, рассматривая снующих возле парочки людей. Как же все было просто, когда вместо спокойного "цивилизованного" урегулирования проблем, которого от него ждали остальные грехи, можно было просто устроить кровавую бойню. Просто выйти на поле с копьем, мечом или секирой. И снести головы тем, кто не желает подчиниться - чистый восторг жизни в паре взмахов кривым лезвием. Собственно, с первым затяжным бунтом так и произошло. В тот раз Гнев просто пустил дело на самотек. Идиоты его собственной церкви даже не смогли узнать идола, которому делали подношения, пока он раздирал в клочья их грудные клетки и сдавливал головы. Возможно, стоило почаще заглядывать в эти балаганы для смертных, которые - вроде как - должны были служить для восхваления Первородного, но на деле являлись лишь очередной причиной для людей поддаться пороку. Первые беспорядки в одном немецком городе стихли сами собой, и в новостях пробежали заголовки о том, что восстание завершилось из-за грызни самих восставших. В чем-то они были правы. Но тогда Гнев еще не имел никакого понятия о том, что за всеми этими недалекими тупыми воинами, очаровательной армией баранов, которую собирали Церкви Гнева, стоял кто-то еще. И этот кто-то не собирался сдаваться так легко.
Последовав примеру напарницы, Гнев вынул смятую в хлам пачку из кармана, закурил, нервно хрустнул суставами пальцев. Хотелось разобраться со всем поскорее. "Как можно менее кроваво", как просил кто-то из братьев-грехов. Гнев даже не помнил, кто именно, потому что в мыслях уже сворачивал любезному другу шею. Горький дым окутал лицо, и Гнев по привычке втянул его ноздрями. Тяжелый запах абсолютно неизвестной греху марки сигарет - он вообще почти никогда не задумывался, что курит на данный момент. Это, разве, имело значение?
- У тебя будут две задачи, - сказал мужчина, мельком глянув на собеседницу, - первая - не давать мне входить в раж и убивать слишком много людей. И, чтобы ты знала, я понятия не имею, что значит "слишком много". Включи счетчик у себя в голове.
Чертовы правила современности. Никто же не будет против, если численность человечества сократится на пару тысяч? Пусть считают, что это была утечка газа, или как там они обычно оправдывают неожиданную бойню посреди города.
- Вторая - отыскать хотя бы одно упоминание о человеке, который стоит во главе всего этого дерьма, - Гнев  оскалился и бросил окурок прямо на пол, раздавил его ногой, наплевав на урну, стоящую рядом, - пока я буду занят "спокойной беседой" с моими последователями.
Что означало - "пока я буду отрывать головы тем, кто не успеет сбежать". Пока что Гнев был весьма спокоен, но никто не мог сказать, что будет, когда он окажется перед лицом баррикад. И услышит хоть одно оскорбительное слово в свой адрес от людей, которые никогда его не видели в глаза. Определенно, стоит навести шороху в собственных Церквях. Впрочем, Гнев никогда не просил людей верить в него, читать тупые молитвы и приносить в жертву ягнят. Глупые занятия для смертных, которым больше нечем заняться, а интернет отрубили за неуплату.
- И не лезь на рожон, - добавил мужчина, направляясь к стоянке такси, - твоя смерть мне ни к чему.